III

Дух как сила

Свободное и гибкое учение о Духе, возникающее из всех этих соображений, должно быть по душе современным читателям, которые любят загонять большие сферы опыта и мысли в гостеприимные рамки единого определения, заботясь больше о широте, нежели о глубине. Но если на этом и остановиться, не уравновесив сказанное противоположной истиной, необходимой для целостности картины, то нам уже не объяснить все самые глубокие и тонкие человеческие переживания. Такое понимание Духа мало чем отличается от общей доктрины об имманентности Бога, и столь легкое и обманчивое упрощение размоет для нас некоторые важные и нужные границы, очерчиваемые религией.  Безоговорочные приверженцы такого учения уже склоняются к квиетизму¹, отходя от активного поклонения, и приближаются к пантеизму, забывая о внушающей благоговение отдельности Бога.

Конечно, подобно мистикам, мы можем говорить о Пучине Бога-Духа, о «Тихом Океане» Божественного, омывающем и пропитывающем собой все живое, куда погружаются души, пришедшие в определенное состояние, теряя всякое обособленное действие в этих мирных и мощных водах. Однако при этом мы должны твердо помнить, что этот образ описывает лишь один аспект, одну стадию – действительно глубокую и истинную, но, может быть, не самую главную в нашем всегда неполном переживании беспредельной Реальности, превосходящей весь наш опыт, все наши понятия и убеждения, вместе взятые.  Все библейские упоминания о Духе отличаются, прежде всего, вовсе не ощущением бескрайней Жизни, «в которой мы живем, и  движемся, и существуем» – это представление, конечно же, заимствовано из языческого источника. Божественное Действие действительно наполняет вселенную, и самые свободные и активные из тварных духов – всего лишь креветки, шныряющие туда-сюда в этом бездонном море. Однако великие авторы библейских книг обязаны своей силой тому, что им были известны куда более глубокие уровни духовного опыта. Взаимно дополняющие друг друга откровения пугающей святости и неизмеримой нежности, которые постепенно проступали в Ветхом Завете и были полностью провозглашены в Новом, требуют куда более серьезного основания, нежели простая религиозная философия имманентности. Для героев Библии Дух никогда не является полностью земным, не становится спокойным, обволакивающим Присутствием, которое, подобно Мировой Душе у Плотина, пронизывает человеческий мир. Они постоянно подчеркивают Его отдельность.

 Veni, Sancte Spiritus                   Приди, Дух Святой

 Он совершенно иной; Он – Объект, но не философских умозаключений, а непосредственного благоговейного переживания. Здесь мы оказываемся перед лицом  коренного дуализма, лежащего в самом центре всей человеческой религии.

Таким образом, «принять Духа» – значит не просто открыть глаза или даже душу для осознания реальности своего положения – того, что Бытие Божье поддерживает и пронизывает нас. Это совершенно новое положение дело, в котором первое движение исходит из сокрытого мира, существующего независимо от нас; это пассивное принятие куда более изобильной жизни, которую тварному существу никогда не обрести нарочитыми усилиями; это пророческий «дар» Духа; тот важнейший переход от душевного к духовному, от psyche к pneuma, о котором говорит Павел. Умеренные представления об общей имманентности Духа должны уступить  этому благоговейному ощущению неминуемой близости, которым исполнено библейское учение о Боге. В религиозных воззрениях авторов ветхозаветных и новозаветных книг постоянно присутствует некое ожидание вторжения со стороны иного миропорядка, отдельного от человечества и его истории. Здесь Дух всегда представляет неограниченное действие, пугающее вмешательство самой Жизни Бога, Которая есть одновременно и живой источник, и огонь поядающий. Мир Библии построен не только на тихом действии вод. В его многообразной структуре есть и вулканические периоды вторжения иного миропорядка, обладающего силой покорять и преображать.

Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя… Елисавета исполнилась Святого Духа… Он будет крестить вас Духом Святым… И возвратился Иисус в силе духа… Кто скажет хулу на Святого Духа, тому не простится…  Дунул, и говорит им: ‘Примите Духа Святого’… Когда же начал я говорить, сошел на них Дух Святый… Христос Духом Святым принес Себя непорочного Богу… Не оскорбляйте Святого Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления… Вы устрояетесь в жилище Божие Духом… Где Дух Господень, там свобода.

Эти отрывки выбраны почти наугад из бесчисленных новозаветных упоминаний о Духе, и если очистить их от пиетистских ассоциаций, они создают поразительное впечатление энергичной и непредсказуемой деятельности – Силы, которая вмешивается, врывается из иной плоскости бытия, дабы скорректировать или полностью преобразить цепочку причин и следствий. Размышляя над ними, мы все явственнее видим, как один миропорядок действует в другом и посредством этого другого, и вся сфера человеческой жизни представляет собой поле свободного и таинственного действия Творческой Силы. Это чувство близкого, неминуемого Действия достигает пика интенсивности и обретает особую поэтическую силу выражения в пророческих и апокалиптических писаниях, но им пронизано все живое христианство. На нем основана вся молитвенная жизнь. Оно стоит за всеми религиозными таинствами.

Veni, Sancte Spiritus,

Et emitte coelitus

Lucis tuae radium.

О приди к нам, Дух Святой,

и небесный луч пошли

света незакатного!

Этот великий гимн Церкви Святому Духу, начинающийся словом «Приди», отражает саму суть библейской религии и проводит четкий водораздел между естественной и сверхъестественной теологией.

Ибо когда в христианском Символе Веры говорится, что Дух – не только Господь Животворящий, но и «говоривший через пророков», тем самым Церковь отмежевывается от всякой доктрины, где Дух Святой всего лишь приравнивается к общей имманентности Бога. Здесь нам предлагается признать свободную и личную деятельность Абсолюта, Который действует на отдельных людей и через них, используя, видоизменяя или даже нарушая поток причинности, известный нам как закон природы. Нас просят признать, что это действие проявляется в истории – иногда постепенно, а иногда внезапно, восставляя пророков, святых, людей действия и заставляя их, вопреки всякому естественному благоразумию, провозглашать Божью волю и творить Божье дело. В обещанном нам в Четвертом Евангелии Параклите, Который просвещает людей, управляет происходящим и фактически является главным героем Книги Деяний, мы видим действие того самого Духа, Который распоряжается движением небесных тел и контролирует приливы и отливы истории: здесь, действуя из самого сердца Божества, Он то отменяет, то наполняет энергией неуклюжие потуги несовершенных людей. Здесь мы находим место тем странным эпизодам истории, когда в нее словно вмешивается иной миропорядок и череда событий явно выходит из-под человеческого контроля. Те моменты, когда все зависит от появления конкретного человека, лидера, реформатора или святого, или (что еще более загадочно) когда на ключевую роль внезапно призывается какой-то очень простой и, на первый взгляд, совершенно неподходящий человек, неожиданно получают свое объяснение, даже если в этих прозреваемых нами фактах кроется куда больше, чем мы способны понять. Ибо здесь все, что мы знаем о личностном действии, даже в его убогом, человеческом проявлении, заставляет нас признать влияние такого действия на таинственные течения, управляющие великими и малыми историями мира.

«О Божественное Действие! – восклицает Коссад. – Мне открылась Твоя необъятность. Каждый шаг свой я делаю лишь в Твоем неизмеримом Сердце. Все, что изливается из Тебя сегодня, изливалось и вчера. Твоя бездна есть русло, по которому непрестанно течет река благодати – все держится и движется Тобой. Посему мне не нужно искать тебя в узких рамках книги, жизни святого или высокой идеи. Все они – лишь капли того Океана, который разливается по всему творению. Все они подчинены Божественному Действию; они – лишь атомы, исчезающие в этой бездне».

Здесь общее чувство Имманентного Бога, пронизывающего и поддерживающего Свое творение, дополняется чувством Бога Действующего и полностью присутствующего в Своем действии. Иногда мы видим проявление этого свободного, исполненного любви действия в широких мазках на полотне истории, а иногда, в поразительных деталях и с потрясающей интенсивностью, – внутри одной единственной души. И если мы хотим выразить многогранный парадокс Духа, как Он являет Себя людям, нам нужно одновременно держаться и за то, и за другое, даже если это кажется непоследовательным. Натурализм снова и снова отходит от этой единственно возможной религиозной позиции, и в результате наше представление о реальности снова и снова обедняется.

Примечание:

 ¹ Квиети́зм (от лат. quies «покой») – религиозное течение в католицизме,  возникшее в XVII в. Его приверженцы культивируют мистико-созерцательный взгляд на мир и своеобразную моральную индифферентность. В переносном смысле «квиетизм» означает отрешенное, лишенное аффектов пассивное поведение; безвольная и непротивленческая покорность божественной воле.